Фонд содействия инноваций – государственный институт некоммерческого типа, который занимается поддержкой малых форм предприятия в научно-технической области уже на протяжении 25 лет. Организация помогает развивать инновационные проекты для повышения конкурентоспособности России на международном рынке.
В арсенале Фонда программы финансовой поддержки для талантливых ученых всех возрастов – от школьников до зрелых компаний и крупного бизнеса. За все время существования организация профинансировала свыше 33 тысяч разработок на общую сумму более 55 млрд. рублей.
В прошлой статье мы про программу «УМНИК». Чтобы узнать подробности о всех существующих программах, особенностях участия в них и возможных материальных вознаграждениях, читайте эту статью.
Фонд содействия инноваций существует для поддержки талантливой молодежи, малых предприятий. Главная цель организации – привлекать молодых ученых и инвесторов к развитию научно-технической области. Требования к участникам и условия конкурса различны для каждой программы Фонда. Есть программы для граждан России любого возраста и статуса – от школьника до представителя крупного бизнеса.
Для получения гранта необходимо пройти полуфинальный отбор и победить в финале, для этого нужно доказать научную ценность, новизну, актуальность разработки, возможность ее коммерциализации. С победителем заключается договор. Финансовую поддержку выплачивают поэтапно, в зависимости от результатов работы и предоставляемых отчетов. Средства идут на ведение научно-исследовательской деятельности, выпуск и внедрение инновационного продукта, технологии.
Таким образом, Фонд Бортника – отличная возможность для начинающих предпринимателей и талантливой молодежи получить материальную и информационную поддержку на разработку и развитие собственной идеи, бизнеса.
Присоединяйтесь, чтобы моментально узнавать о новых статьях в нашем научном блоге, акциях и получать только полезные материалы!
НО “ЭКО-ФОНД” – фонд национального природопользования
Адрес производства (приёмного пункта, промышленной площадки,сортировочного комплекса и т.д): Московская область, Люберецкий район, деревня Машково, Машковский проезд, территория НО “Эко-Фонд”
Вид и тип принимаемого на переработку (в т.ч. сортировку) сырья: Легковые и грузовые покрышки, отходы РТИ, люминесцентные лампы, маслянные фильтры, отходы ЛКМ, оргтехника.НО “ЭКО-ФОНД” – прием на утилизацию неисправной и выведенной из эксплуатации оргтехники, изношенных шин, жидких отходов (антифриз, теплоноситель, противообледенительные жидкости, растворители и пр.) и прочих отходов различной номенклатуры и класса опасности.
Мы занимаемся утилизацией автопокрышек, РТИ, ртутных ламп, масленных фильтров. Утилизация легковых шин. Утилизация грузовых шин. Утилизация компьютеров (системный блок, сервер, ноутбук и т.д.).
НО “ЭКО-ФОНД” на собственной производственной площадке осуществляет прием на утилизацию отходов растворителей (органических, бензин-растврителей), смывов, отработанного антифриза и теплоносителя, нефтешлама. Утилизация отходов и остатков растворителей и их смесей, отходов смазочно-охлаждающих жидкостей, нефтешлама. Утилизация гликольсодержащих жидкостей (антифриз, теплоноситель, противообледенительная жидкость и др.). Также приобретаем отработанные нефтепродукты, смеси отработанных нефтепродуктов с содержанием примесей не более 10% (Масло моторное отработанное, масло индустриальное отработанное) (ГОСТ 21046-86) при условии разового объема партии не менее 0,4м3.
НО «ЭКО-ФОНД» производит организацию и модернизацию мест первичного накопления отходов на территории партнера. Предприятие-партнер предоставляет населению возможность помещать опасные отходы от обслуживания собственного транспорта в оборудованные в рамках программы места временного накопления отходов.
НО «ЭКО-ФОНД» за счет благотворительных средств организует утилизацию собранных от населения на территории Партнера опасных отходов в соответствии с требованиями природоохранного законодательства.
досье №1177847024134 от 02.07.2023
Краткое досье
ОБЩЕСТВО С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ “ЭКОФОНД”
Обратите внимание
Полное наименование организации: ОБЩЕСТВО С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ “ЭКОФОНД”
Место нахождения: 198097, г. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, д. 29
Статус организации: коммерческая, ликвидирована (прекращение деятельности юридического лица в связи с исключением из ЕГРЮЛ на основании п.2 ст.21.1 Федерального закона от 08.08.2001 №129-ФЗ)
Организационно-правовая форма: Общества с ограниченной ответственностью (код 12300 по ОКОПФ)
Регистрация в Российской Федерации
Организация ОБЩЕСТВО С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ “ЭКОФОНД” зарегистрирована в едином государственном реестре юридических лиц 22 года назад 25 октября 2000.
Организация ликвидирована 25.01.2017.
Чем занимается организация, виды деятельности
В ЕГРЮЛ отсутствует информация о видах деятельности организации.
Где находится ЭКОФОНД,ООО, юридический адрес
В ЕГРЮЛ нет данных об учредителях ЭКОФОНД,ООО.
Кто руководит ЭКОФОНД,ООО
Руководителем организации (лицом, имеющим право без доверенности действовать от имени юридического лица) с 25 января 2017 г. является руководитель юридического лица Баханович Геннадий Вячеславович.
Кем руководит и владеет организация (числится учредителем)
ЭКОФОНД,ООО не значится учредителем каких-либо российских юридических лиц.
Финансы организации
Организация не применяет специальных режимов налогообложения (находится на общем режиме).
На основе данных единого государственного реестра юридических лиц прослеживаются следующие взаимосвязи лиц, имеющих прямое или косвенное отношение к организации:
Хронология основных событий
ЕГРЮЛ не содержит в открытом доступе контактные данные организации. Если вы имеете отношение к данной фирме, мы можем добавить здесь координаты для связи с организацией – пришлите нам письмо от имени юридического лица (в такой форме).
Представленные на этой странице данные получены из официальных источников: Единого государственного реестра юридических лиц (ЕГРЮЛ), Государственного информационного ресурса бухгалтерской отчетности (ГИР БО), с сайта Федеральной налоговой службы (ФНС), Минфина и Росстата. Указанные данные подлежат опубликованию в соответствии с законодательством РФ.
Разработкой программного обеспечения и обработкой информации занимается ООО “Профсофт” (ИНН 3906992381). Используется информация только из официальных открытых источников. Если вы заметили ошибку или некорректную информацию, пожалуйста, свяжитесь с разработчиком.
Печать
MS Word
Отключить мобильную версию
Каждый стартап выбирает себе путь развития: личные вложения, инвесторы или фонды. В каждом есть плюсы и минусы. Наша компания получает уже третий грант. И хочется поделиться личным опытом, насколько это сложно и что с этим делать.
Началась история с идеи проекта «Онлайн видеоредактор». Собралась команда из группы гиков, девелоперов и одного толкового менеджера. Денег на проект ни у кого не было. Вариант кредитования нас не устраивал, потому что ни у кого тогда не было гарантий, что проект взлетит, да и под залог оставить было нечего. Были еще варианты: инвесторы и фонды. И до первых и до вторых достучаться «с нуля» — задача не из простых. Мы пробовали оба варианта. Все же рабочим для нас оказался вариант с фондом.
В 2009 году Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, также называемый фондом Бортника в честь его основателя, Ивана Михайловича Бортника, проводил конкурс совместно с Microsoft. Назывался он Microsoft Business Start. Мы подали заявку. Для группы разработчиков и одного менеджера, у которого на тот момент хоть и был кое-какой опыт управления компанией, заполнить заявку – отдельная эпопея. Но мы прошли отборочный тур, были допущены к очной защите, но на этом этапе проект «зарезали».
Дело в том, что в отборочном туре учитываются только формальные признаки. Чтобы его пройти нужно тщательно заполнить все поля, указать все цифры до запятой, приложить все документы. А вот на очной защите, где присутствуют 8 экспертов, задают «глубокие» вопросы по проекту.
Каждый эксперт оценивает проект по критериям
В общем, этого испытания мы не выдержали. Основные замечания у нас были: неадекватная финансовая модель, преувеличенный объем рынка, и нечеткое позиционирование продукта – мы не смогли объяснить, кто будет потребителем, сколько их и зачем им это нужно. И еще подтверждений от инвесторов или потенциальных пользователей мы также не предоставили.
И У. на СТАРТ
Сейчас мы перешли во 2й год программы СТАРТ, по которому фонд финансирует в размере 2 млн. руб. на год. Для прохождения во 2й год нужно было выбрать вариант развития: инвестиции или саморазвитие. Саморазвитие предполагало, что у нас должен быть годовой оборот больше привлекаемой суммы в 4 раза, т.е. 8 млн. руб. Такими ресурсами мы не располагаем, поэтому выбрали привлечение инвестора. Заключили договор с инвестором – 50% от него, 50% от фонда, и прошли во 2й год по программе.
Вся отчетность ведется в онлайн системе, которая называется незамысловато – ФОНД. В неё фиксируются данные по отчетному периоду и затем распечатываются, подписываются руководителем. Электронный отчет переводится в статус «На согласование», и отправляется бумажная копия в офис фонда. Система довольно удобная. За несколько лет эволюционировала. Говорят, раньше работать с ней было тяжело.
ИТОГО
Работать с фондом Бортника можно. Можно получить поддержку для проекта. Команду из 2-3 человек в первый год и 4-5 во второй (есть еще третий год программы: 3 млн. на год) прокормить получится. Есть один момент, который портит радужную картину: если у вас какая-то нестандартная ситуация с документами и формалистикой, например, один из участников команды – гражданин другой страны, и надо урегулировать вопрос, то по звонку в фонд решения добиться не получится. На каждый шаг в сторону нужно писать письмо на имя ген. Директора фонда, что оттягивает сроки.
И в целом деньги фонда можно брать, если вы понимаете, что это лишь помощь, которая закончится. Если понимаете, что нужно выходить на рынок. Цель фонда – помочь вашей компании встать на ноги и выйти на самоокупаемость. Есть опасность «подсесть» на многочисленные фонды – разъезжать по стране и просить у всех денег, в то время как надо сосредоточиться на рынке и продаваемых продуктах или услугах. Мы поначалу страдали этим непониманием и уповали на «легкое финансирование». Одним фонд поможет встать на ноги, а других расслабит, и когда финансирование закончится, есть опасность потонуть. Среди знакомых есть такие случаи. Общее отношение к вопросу привлечения капитала доходчиво описано в книге Гая Кавасаки «СТАРТАП».
Фонд Бортника – хорошая помощь на старте, но будьте осторожны с деньгами, которые пришли к вам не от рынка. Развивайте продукт, который нужен рынку, и тогда деньги сами вас найдут.
Только зарегистрированные пользователи могут участвовать в опросе. Войдите, пожалуйста.
Ну и в завершении: давно хотелось знать какой процент IT-стартапов начинает свое развитие с фондов. С чего вы начинали?
Участие в конкурсах
Проголосовали 169 пользователей.
Воздержались 118 пользователей.
Российскому благотворительному фонду «Кислород», который помогает взрослым и детям с муковисцидозом, исполнилось десять лет. По просьбе «Правмира» Катерина Гордеева поговорила с основательницей фонда и его директором Майей Сониной. Почему могут не сделать скрининг в роддоме, сколько стоит лечение и как получается, что реанимация для таких больных – это смерть.
– За десять лет существования фонда люди, далекие от темы, уже хотя бы раз в жизни слышали слово «муковисцидоз». Но суть болезни широкому кругу все еще непонятна. Можешь внятно объяснить, что это за болезнь, что происходит с людьми, которым вы помогаете? И что будет – если не помогать?
– Люди, которым мы помогаем, рождаются такими – с муковисцидозом. Это генетическая болезнь. Но носители поломанного гена могут заранее не знать об этом: допустим, это просто обычные здоровые мама и папа, которые планируют ребенка – в их семьях это никак не проявлялось, так бывает. Это называется рецессивное наследование: поломка «вылезает» в потомстве, болезнь проявляется у двадцати пяти процентов носителей поврежденного гена.
Фото Юлии Ужовской
– В самом начале никак: рождается обычный ребенок. Иногда бывает, что ребенок даже подрастает, но ни у кого не возникает подозрений. Но вот мама целует ребенка и у нее остается соль на губах. Странно, да? У малыша – соленая кожа. Это – первое, что настораживает и что, в итоге, тестируют, – хлориды пота. Ребенка заставляют потеть – надевают согревающую манжетку и берут соскоб. Если хлориды пота повышены, это указывает на риск муковисцидоза. В этом случае делают генетический скрининг.
– Что будет с человеком, если диагноз подтвердится?
– Генетическая поломка, приводящая к муковисцидозу, связана с продвижением белка, который вырабатывают железы организма. Внешний секрет в организме задерживается, скапливается, густеет. И все жидкости, которые поступают в легкие, в желудок и так далее, начинают уплотняться. В итоге не усваивается пища: вот буквально, проходит насквозь. И у человека «летит» пищеварительная система. Точно так же слизь скапливается в легких – «летят» легкие. Слизь там становится все более вязкой. На нее садится гадость: бактерии, грибы.
– Это трудно себе представить.
– Эту болезнь не только сложно себе представить, ее сложно показать, продемонстрировать, чтобы вызывать у людей отклик, и, – в конечном итоге все ведь ради этого – ожидать пожертвований в помощь людям с муковисцидозом. Как этично показать человека, который задыхается от того, что у него в легких скопилась вязкая субстанция? Как показать детей, которые теряют в весе, перестают расти из-за невозможности дышать и неспособности выводить мокроту, отхаркивать ее? И мы оказываемся в западне: не имея возможности наглядно представить себе страдания наших подопечных, люди часто не могут начать им сочувствовать, они не сталкивались с этим в своей жизни.
Для наших повзрослевших детей трудно делать сбор: они не выглядят помирающими, стараются выбрать фото получше, канюли вынуть из носа, причесаться, бодриться. А человек устроен так, что, как правило, реагирует на картинку.
Информирование – это наша важная, но пока не слишком хорошо решаемая задача. Ведь все уже теперь понимают, что такое рак, и все, более-менее, знают, что рак, особенно у детей, лечится. Но как рассказать про «наш» диагноз, учитывая еще и то, что это – генетическая, а значит – неизлечимая болезнь? Как показать альвеолы, которые перестают действовать, грубеют, тяжелеют, наливаются гноем и кровью, сосуды лопаются, и человек начинает постепенно задыхаться и слабеть? На этой почве присоединяется цирроз печени, диабет, много других дополнительных болячек.
Муковисцидоз – болезнь, которая разрушает шаг за шагом органы человека, обрекая его на медленный тяжелый исход, если процесс не тормозить. Но интеллект остается сохранным. Правда, неизвестно, хорошо ли это, потому что умирающий от муковисцидоза человек абсолютно четко понимает, что с ним происходит.
– Можно ли как-то подстраховаться?
– С 2006-го во всех российских роддомах тест на муковисцидоз входит в перечень генетического скрининга.
– Люди делают его?
– Могут сделать. Если повезет и будут реактивы. Но часто бывает так, что на бумаге возможность сделать скрининг есть, а в реальности – нет.
– Сколько сейчас в России людей с муковисцидозом?
– По данным Минздрава около 3600 человек. Эта цифра растет, потому что диагностика улучшается. Но, скорее всего, она далека от реальной. Потому что мы знаем, что в Америке, например, больше тридцати тысяч пациентов с муковисцидозом.
– Там их – лечат?
– В США, Европе, в «социальных» странах таких пациентов уже лечат таргетными (целевыми) препаратами, которые влияют на болезнь у истоков – тормозят патологические процессы, обеспечивают комфортную жизнь – не исправляя, впрочем, генетическую поломку. Это очень дорогое лечение, нам оно не доступно. Мы боремся с симптомами и их последствиями. Но и на это не всегда есть деньги.
Так что основная история фонда «Кислород» – советы, рекомендации, консультации фондов, которые «берутся» за наших больных. Сбор средств в «Кислороде» сейчас, в основном, для оплаты съемных квартир, где у нас живут иногородние, которые стоят в листе ожидания на пересадку органов, на самую разную логистику и срочную помощь тяжелым пациентам. Плановая помощь тоже есть, но на нее очередь на два года вперед.
– Что делаете в этом случае?
– Помогаем по-человечески: иногда даже просто разговариваем – это нисколько не стоит, но и в этом бывает острая потребность.
– Что за препарат используется за границей?
– Разные, в зависимости от мутаций. Пока что изобрели препараты, прицельно бьющие по самым распространенным тяжелым мутациям: Symdeko, Orkambi, Kalydeco, – все они разработаны американской компанией Vertex.
– Сколько стоит курс?
– Речь о пожизненном приеме. Стоимость – около трехсот тысяч долларов на одного пациента в год.
– Кто за это платит за границей?
– Страховые компании, как правило, кое-где есть государственные программы.
– В России пациенты этих препаратов не получают?
– Не получают. Это дорого.
– Муковисцидоз входит в «семь нозологий» – перечень редких заболеваний, лечение от которых, по идее, должно брать на себя государство. Почему лекарство не оплачивается?
– Потому что это препарат иностранного производства, российских аналогов нет. Значит, надо его в России регистрировать, пробивать, добиваться, требовать. Это все возможно при хотя бы минимальной заинтересованности минздравовских чиновников в том, чтобы «пробить» эту тему. Но наши больные – не главная их забота, видимо.
Так что никакого лекарства нашим пациентам не светит, по крайней мере, при существующем распределении бюджета. Нам бы добиться хотя бы того, чтобы ребят в регионах не подключали в случае ухудшения к ИВЛ, что при муковисцидозе означает – смертельный приговор, а отправляли бы в Москву и ставили в приоритетную очередь на трансплантацию легких. Собственно, абсурд в том, что это такая странная борьба: отбить пациента у региональных реанимаций, чтобы привезти в Москву и вытащить.
– Не всегда. Знаешь, между собой мы это называем буквально «эвакуацией»: в регионе появляется больной с муковисцидозом, а местные врачи и не знают, что делать, и боятся подойти к этому пациенту. Они слышали, что болезнь якобы смертельная, и предпочитают пустить все на самотек: положили в реанимацию, подключили к аппарату, и все. Дальше сам помрет – ну, что делать, все закономерно.
– Почему – помрет?
– Это обычный сценарий с нашими ребятами: потяжелел – кладут в реанимацию, погружают в искусственную кому, за человека дышит аппарат, и он во сне уходит, потому что от обездвиженности мокрота прессуется, а нашим больным надо двигаться как можно больше. Но в реанимации, да еще «загруженный», как будешь двигаться? Ты полностью неподвижен. Это убивает.
– Что можно сделать в Москве?
– В Москве есть доктора, которые знают этот диагноз. Они готовы принять пациента и дальше его вести. Но есть один нюанс: принять человека с муковисцидозом и попробовать его вытащить можно только в том случае, если он самостоятельно дышит. Это принципиально. Если человека с дыхательной недостаточностью и вот с таким заболеванием посадить на «трубу» (аппарат искусственной вентиляции легких) и «загрузить» (ввести препараты, погружающие в сон), то он погибнет в течение двух-трех суток. Если этого не делать – есть шанс дотянуть до трансплантации легких и получить второй шанс жить.
– Что дает трансплантация легких?
– В случае благоприятного исхода она человека буквально ставит на ноги. Надеюсь, уже в этом году выйдет документальный фильм «За горой гора», придуманный нашими ребятами: прямо из реанимации, после пересадки легких, наш, надеюсь, бывший подопечный Володя Агейкин позвонил нашей, надеюсь, бывшей подопечной Оксане Петровой и говорит: «Есть идея. Надо нам снять про нас, про все это фильм».
Оксана до переломного обострения болезни успела получить два высших образования, работала, всё по полной программе. Ее подкосил грипп – с нашими пациентами так бывает, к обострению приводит какая-нибудь для других «проходная» болячка. В общем, грипп привел Оксану к терминальной стадии муковисцидоза. В этой стадии она продержалась три бесконечных года, ожидая трансплантацию. Три года! Многие не доживают, не дожидаются. Ей повезло – ее вернули к жизни из лежачего положения. А потом она встала на лыжи, села за руль и порулила – в буквальном смысле. И когда Володя позвонил Оксане из реанимации, он дословно сказал: «Давай пойдем в горы?»
Фото Валентина Коновалова
– Пошли в горы, натурально. Поехали на Алтай. Всё снимали. И параллельно снимали тех ребят, которые ждали пересадки легких, с разными диагнозами. В фильме есть и юмор, и напряженность, и драма, и вера. Фильм честный и острый.
– Что бывает, если вы не успеваете с пересадкой?
– Тогда никакого шанса. Так, к сожалению, случается. И тут дело даже не в фонде. Спасаем-то не мы. Мы посредники, а есть врачи, есть жертвователи, есть родственники, от которых очень многое зависит, особенно если больной – ребенок. Если родственники пробивные, владеют мало-мальски интернетом, не опускают руки после первого «Пошли вы к черту! У нас на вашу болезнь нет денег» от чиновника средней руки, значит, что-то происходит. Но и тут можно не успеть – это во-первых. А во-вторых, ты знаешь, я довольно часто сталкиваюсь с тем, что люди стесняются просить, беспокоить, привлекать к себе внимание.
У нас был такой парень, Женя, из Кемеровской области, я его знаю с детства. Мы общались, как минимум, раз в месяц: «Как поживаешь, что у тебя происходит?» – «Все нормально, спасибо». А потом вдруг Женя звонит и говорит: «Майя, простите, пожалуйста, мне очень неудобно просить, но нет ли у вас, например, альбумина?»
– Альбумин – это же плазмозаменитель, копеечный препарат.
– В нашем случае альбумин – это уже кирдык, это значит, что человек теряет белок, это уже очень плохо, это – терминальная стадия. И дело не в том, что альбумин недорогой, дело в том, что его там, где жил Женя, нет, не было, и семья уже ушла в долги, а альбумина при муковисцидозе нужно много. Но, только начав загибаться, Женя позвонил.
Когда я стала расспрашивать и раскручивать историю, выяснилось, что Женя уже попал в реанимацию. Вот только на этом этапе мы всё поймали. Вариантов было совсем немного, точнее, только один – эвакуация: везти Женю в Москву. «Реанимат», врач коммерческой скорой, который обычно стесняется себя называть, но который очень много помогает благотворительным фондам, был готов ехать.
Сложная ресурсоемкая задача: нужны были деньги, техника, препараты. Для нашего фонда это редкость – за сутки собрали 400 тысяч рублей. Обычно для наших взрослых деньги собираются медленно и нудно. Но с Женей была, видимо, история нештатная и драматичная. И в конце концов, «Реанимат» с ассистентом поехали на поезде в Кемерово со всем снаряжением и лекарствами.
– Почему на поезде?
– Самолетом нельзя, не пропустят на борт: монитор, дефибриллятор, жидкости, куча всего. Но уже в Кемерово, когда «Реанимат» доехал, разразился грандиозный скандал с руководством клиники: Женю не хотели нашему доктору отдавать, ему пришлось буквально сбежать из реанимации. Слава Богу, он еще был на ногах.
Дистанционно мы купили Жене кислородный концентратор, доукомплектовали врачей. И Женя с врачами и мамой, опять же, на поезде поехал в Москву: в самолете снова было нельзя, потому что была опасность пневмоторакса, это смертельно в нашем случае.
– Где все это время была ты?
– Все эти несколько дней – дорога наших в Кемерово, спецоперация в больнице, дорога обратно – я была на телефоне круглосуточно: ругалась, просила, умоляла, благодарила, когда шли навстречу. Все происходило в ручном режиме. Если кого-то «эвакуируем» – все всегда в ручном режиме. Когда не видишь, что происходит, еще и тревожно за все, что может пойти не так в дороге. Принятое решение – с одной стороны, и осознание неизбежности такого решения как единственного способа попытаться вытащить парня – с другой.
Если бы Женя остался в кемеровской реанимации, он был бы умерщвлен и всё. Вполне легитимно, вполне законно. Никто бы ничего не доказал. Потому что таковы общие для всех протоколы обращения с пациентами, имеющими дыхательную недостаточность.
– Что было дальше, в Москве?
– Встретили его на реанимобиле, привезли в больничку. Врачи посмотрели.
Была задача стабилизировать Женю, подготовить его к трансплантации. Фонд снял им с мамой квартиру, где они прожили три месяца. Но Женя постоянно «сваливался» в обострения. Одно за другим. Пока Женя был в Москве, его на родине уже бросила жена. Это тоже не способствовало улучшению. В общем, Женя не выжил.
– Ты была готова к такому исходу?
– Знаешь, вроде человеческая психика имеет особенность защищаться от ударов, подстраивается мозг, конечно. Но все равно тяжело. Не выдержав всего случившегося, мама Жени получила смертельный инсульт. И вот к этому я не была готова уже точно.
Историй, когда, казалось, вроде делал-делал, вывернулся наружу, всех поднял на уши, зубами рвал для подопечного его шанс и не успел – у нас, у каждого, достаточно много, это многому учит. Память об этом весьма отрезвляет.
– Как часто ты жалеешь, что твоя жизнь оказалась связана с благотворительностью, с ежедневной необходимостью брать на себя ответственность за чье-то спасение?
– Если бы ты не занималась фондом «Кислород», чем бы ты занималась?
– Наверное, занималась бы другим фондом.
– То есть возможность помогать – жизненная потребность для тебя?
– Видимо, да. По крайней мере, я так провела большую часть своей жизни. Но это из детства, когда тебе прочат асоциальное будущее оторвы, а ты тогда делаешь всё по принципу «делай добро назло», это такой детский нарциссизм. Хотелось быть хорошей. Другой вопрос, насколько хорошо это получалось: выкармливаешь голубят, таскаешь-спасаешь лишайных котят, перевязываешь сломанные веточки. Трогательно, да? Но этим ты еще больше портишь себе имидж.
– Принято считать, что в благотворительности работают, в основном, хорошие люди.
– Мне кажется, что люди, которые работают в благотворительности, довольно большой ресурс тратят на убеждение общества в том, что они – самые обычные, чтобы снизить ожидание небывалого волшебства, чтобы просто спокойно работать, а не изображать героев. Живем в этом клубке предрассудков: то якобы святые, то – жертвы, то – бессребреники. Все – неправда. Все у нас, как у всех – и нервы, и взаимные претензии, и обиды, это тоже есть.
– Кто ты по образованию?
– Я обычно ухожу от ответа на этот вопрос.
– И все же.
– У меня нет высшего образования, Катя.
– Ты паришься по этому поводу?
– Сейчас уже нет. Сначала парилась, конечно. Когда спрашивали: «А какое у вас образование? А что вы закончили?», я впадала в ступор, и хотелось придумать оправдание. Потом просто прикинула, у какого количества людей, которые сделали для этого мира что-то важное, не было вообще никакого номинального образования, и успокоилась.
В моем случае официальное образование – это только часть вопроса, если вспомнить, сколько в этой жизни происходило интересного, на грани полной потери ее смысла. То есть я могла бы вообще давно закончить жизнь в полном забвении, но почему-то вышло иначе.
– Как тебе удалось этого избежать?
– Не знаю. Возможно, все потому, что у меня в самом начале все-таки была мама. Я ее застала до своих 12 лет, уже осознавая многое. Наверное, что-то от мамы для меня осталось.
– Что случилось с мамой?
– Умерла от рака, в одной со мной комнате, на соседней кровати, очень мучительно.
– Исчез из моей жизни значительно раньше.
– С кем ты осталась?
– Я осталась тогда с бабушкой, у которой было за плечами три класса и свои привычки выживать. В общем, никакого воспитания не было, а противостояние было. У нас, к сожалению, были напряженные с бабушкой отношения и полное отсутствие взаимопонимания. У меня все воспоминания о детстве – попытки что-то доказать.
– А школа?
– Сначала училась в обычной школе, но увлекалась биологией, мне помогли родственники перевестись в школу с углубленным изучением предмета.
– Ты ушла оттуда?
– Не я ушла, а ушли меня: был скандал при вступлении в комсомол; я отказалась от этой почетной миссии просто из привычки к несогласию. А это был 1980 год, как раз накануне московской Олимпиады. И тогда всех, так сказать, порочащих советский строй «каких-то не таких» либо высылали за 101-й километр, либо упаковывали в дурку.
– Ты была – какой?
– Я была трудным подростком, колючим и прямолинейным. Когда, по моему мнению, взрослый вел себя, как дурак, говорила взрослому, что он дурак, не задумываясь о последствиях. Так я сказала завучу школы.
– Она была дурой?
– Я и сейчас уверена, что да. Дальше школа сочла меня асоциальным подростком, попыталась привлечь семью в виде бабушки, бабушка подтвердила, что я – асоциальна, неуправляема и, наверное, опасна. На следующее утро за мной приехали.
– О чем речь?
– О репрессивной психиатрии, в системе которой меня, в общей сложности, продержали полтора года.
– Что из этого ты помнишь?
– Ужас, одиночество, пропасть, на дне которой не за что ухватиться. Когда на твоей стороне никого, когда ощущение, что весь мир против тебя. А вокруг только взрослые, которые могут делать с тобой, что хотят, и делают это. И никто не встанет на твою защиту, никто даже не вступится, ты – никто, никому не нужен.
– Когда это кончилось?
– Когда мне было восемнадцать примерно. Бабушка, разумеется, рассказала о том, что я псих, всему миру: и друзьям, и знакомым. Прежние контакты были разорваны, я как-то выкручивалась в одиночку, горделиво ни у кого ничего не прося, пока искала работу, доходило и до голодных обмороков.
В какой-то момент, поскольку меня интересовал и театр, я пошла работать в театр уборщицей. И как-то это стало точкой отсчета, там я себя убедила в том, что можно выжить, выбиться. Я там получила возможность ходить на прогоны и премьеры. Любовь к театру – это, знаешь, наверное, такой посмертный мне привет от мамы. Мама была типичной шестидесятницей, театралкой, от нее мне осталась целая кипа программок, которые я изучила с соблазном увидеть это живьем. И еще – мамина библиотека, книжки она покупала чуть ли не на последние деньги.
Вот, наверное, эти мамины театральные программки и книжки меня и вытащили из всей той жопы, в которой я оказалась: я стала шевелиться, искать, тыркаться, обретать новых друзей. И превратилась в девушку, скажем так, мятущуюся в поиске себя, ради оправдания своего существования. Я читала бессистемно – от философов до эзотерики, то Кастанеда, то Бердяев, то какая-нибудь Блаватская. В общем, в конце концов, я набрела на книжки отца Александра Меня. И это, в определенном смысле, меня перепахало.
Я решила покреститься. И какими-то путями – через людей, конечно, – я оказалась в храме Космы и Дамиана. Там был Георгий Чистяков, тогда еще не рукоположенный. Там меня покрестили в 1994 году. Впоследствии духовником моим стал отец Георгий. Он им остается, только теперь уже – в памяти.
Знаешь, я вот сейчас стала думать об этом и поняла, что в моей жизни в тот момент стали появляться отдельные люди, которые стали этапами моего взросления, за которые я бесконечно благодарю. Случайно все это, не случайно – не знаю. Но как-то оно совпадало, да? И эти пересечения меня направляли: одно событие или явление подтянуло другое, третье, – это древо жизни, его ветки.
– Твоя помощь людям с муковисцидозом – оттуда тоже?
– Что это значит?
– Что никогда им не вылечиться, и мало кого они интересуют. И я пришла туда совершенно накрученная, дескать, сейчас увижу смертников. И вижу, как эти «смертники» носятся по коридорам, орут, хулиганят, мутузят друг дружку. И я на нервах ко всей этой беготне подключилась. И тут кто-то из этих больничных чуваков мне говорит: «А чего ты пришла?» – «А я пришла с вами порисовать». Я же тогда рисовала.
– Было дело, я даже для Playboy эротические картинки рисовала. Очень были нужны деньги, и один мой по сей день хороший друг – отличный рисовальщик, предложил мне такую работу. Ну, порнуха не порнуха, но какие-то понятные задачи там были – довольно откровенные картинки. Ну, могу при необходимости, да. Параллельно я рисовала иллюстрации для «Хроник Нарнии». И вот как раз с Нарнией я в больничку и зашла. И неожиданно для себя получила там по этому поводу массу комплиментов. Может быть, вот эта Нарния меня тогда и вывела. И после первого похода с Playboy решила завязывать.
– Дети в отделении, конечно же, тут же спросили: а когда ты придешь еще раз? А что ты еще нарисуешь? И я подумала, как вообще я это «фу» буду сопоставлять с детьми? Как я буду приходить и смотреть им в глаза: тетя Майя, которая ходит в церковь, она, значит, что еще – порнуху рисует? И я подумала, как-нибудь перебьюсь. И завязала. А с больницей, наоборот, все завертелось, стало сперва важной, а потом – главной частью моей жизни.
– Кто-то из тех детей, с которыми ты тогда познакомилась, жив сейчас?
– Боюсь, что нет. У меня есть свой некрополь. Как любят у нас говорить, знаешь: сколько у тебя блата на небесах? У меня – столько, сколько было в этих моих клиниках. Это всё накапливается, конечно. Они и снятся мне, и не обязательно в каких-то страшных снах, чаще – наоборот. Связь ощущается, это держит.
– Как такое количество умерших в муках от неизлечимой болезни детей соотносилось и соотносится с твоей верой?
– Знаешь, сами дети мне очень многое объясняли. Был такой парень, Тимур, очень глубоко верующий. Его не стало, когда ему было 19 лет. И когда он уходил, он говорил: «Я много думал, почему я? Почему так? Почему все это – со мной? И пришел к выводу, что Господь меня избрал, чтобы люди вокруг меня на меня смотрели и соотносили свою жизнь с тем, как живу я». Ну, он так говорил.
– А ты сама в это веришь?
– Я склонна ему верить. Этот парень говорил чисто и честно. И он улыбался. Правда, улыбался.
Вот из этого, наверное, вырос «Кислород». И соотнесения своей жизни – с их. И невозможности в этом соотнесении не сделать хотя бы что-то, чтобы облегчить их жизнь.
– Сколько сейчас фонду нужно собирать денег?
– По нашим потребностям сегодняшним, хотелось бы собирать не меньше трех миллионов в месяц. Эти деньги нужны для того, чтобы оказывать помощь нашим подопечным в том объеме, в каком сейчас приходит запрос, – подготовка к трансплантации, реабилитация после пересадки – и расширение нашего профиля: помощь очередникам на трансплантацию легких с другими диагнозами. Их тоже полно. И они, бедные, ужасно мыкаются: нужно снимать квартиры, чтобы жить и ждать, пока тебя вызовут. А вызвать могут в любое время.
Фото Марии Мельниковой
– Сколько сейчас человек работает в фонде?
– Вместе со мной – пятеро. Но нам очень нужен сотрудник, свежий человек, менеджер без всего этого нашего груза и бэкграунда, хваткий, уверенный, с белым воротничком, который мог бы спокойно разговаривать со всеми этими чиновниками, биться с которыми у меня больше нет сил.
– То есть ты – не договороспособный человек?
– Благотворители должны сотрудничать с властью?
– К сожалению, да. Не петь дифирамбы, не подлизываться и прислуживать, но сотрудничество – увы, да.
– Говорить «спасибо» за реально сделанные дела?
– Я говорю. Достаточно сдержанно, но говорю. В конце концов, – и это очевидно, – во власти тоже могут быть и есть нормальные заинтересованные. И я с этим тоже встречалась, находила таких людей даже в Минздраве. Но инициировать такие контакты мне уже слишком тяжело. Именно поэтому мы ищем в фонд свежего человека в тонусе, чтобы он эту часть нашей работы мог взвалить на себя.
– Что необходимо сделать?
– Первая необходимость – это создание и координация всероссийской пациентской организации по муковисцидозу, которая вела бы регистр, занималась бы просвещением и не давала возможности бесконечным унылым тетенькам на всяких конференциях отмахиваться и говорить: «Спасибо большое, у нас все хорошо», как это происходит сейчас.
Нам необходимо знать о нуждах не в режиме, как мы это называем, координатора по ужасам, когда информация поступает в самый критический момент, когда помощь всегда – экстренная, а в плановом: знать, кому и сколько нужно кислородных концентраторов, ингаляторов, антибиотиков, и очень бы желательно уметь получить это от государства по максимуму, с помощью юристов хотя бы, и для этого нужна программа.
Нам необходимо сделать так, чтобы очередь на пересадку двигалась и была живой, чтобы можно было рассчитывать время, а не держать кулаки в неизвестности: дотянет – не дотянет. И, конечно, было бы круто привлечь государство к финансированию программы таргетной терапии муковисцидоза, сильно продлевающей жизнь. Это – я тебе говорила, триста тысяч долларов в год на одного пациента – невозможно сделать только силами благотворителей, тут нужна государственная воля, государственная помощь, большая работа. В общем, хочу еще нам всем много сил, вот думаю, где взять.
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Бортников Александр Васильевич
Министерство или ведомство:
Федеральная служба безопасности (ФСБ)
Доходы за 2018 год:
11 379 484 руб.
Как получить грант?
Для получения гранта от Фонда необходимо победить в финале одного из конкурсов. Уже на отборочном этапе комиссия отказывает половине участников по причине неактуальности темы исследований или отсутствия перспективы развития проекта. Кому посчастливилось пройти отбор, выступают перед экспертами с презентацией. Члены комиссии – ученые, инвесторы, бизнесмены, специалисты в областях, которые представляют участники.
После выступления конкурсант отвечает на вопросы экспертов. В следующий этап проходит около 25% претендентов.
Критерии оценки конкурсантов
При отборе проекты оценивают по нескольким критериям:
На протяжении недели члены комиссии изучают проекты и претендентов, составляют рейтинги, отбирают лучших. После этого выступают со своим решением перед руководством. С победителями подписывают договор, разработчики получают первый взнос от Фонда содействия инноваций и приступают к работе.
Победа в конкурсе – еще не гарантия получения всей суммы гранта!
Чтобы получать финансовую поддержку, необходимо своевременно предоставлять сотрудникам Фонда ожидаемые результаты разработки:
Перечень ожидаемых результатов для разных программ немного отличается. Заходите на официальный сайт Фонда, чтобы подробней узнать о каждой программе.
Если грантополучатель не выполняет ожидания Фонда Бортника, последние вправе потребовать возврат выплаченных средств!
Направления финансирования Фонда
История, задачи, программы, бюджет фонда
Фонд содействия инноваций также называют Фондом Бортника, по фамилии его основателя. Организация относится к некоммерческим государственным учреждениям. Её деятельность направлена на образование новых и развитие уже существующих компаний, которые занимаются инновационными разработками в сфере науки, техники, медицины, экологии.
Организация была создана в 1994 году зампредседателем Госкомитета СССР по науке и технике Иваном Бортником в соответствии с правительственным постановлением Российской Федерации №65 от 03.02.1994. Основатель оставался генеральным директором Фонда до 2008 года, после чего отошел от управления и возглавил наблюдательный совет. Бортник заслужил уважение научной общественности, именно он создал большинство программ финансовой поддержки молодых ученых и предприятий, аналогом которых нет по всей России.
Фонд содействия инноваций решает важнейшие задачи:
Формировать новые рынки в России помогает национальная техническая инициатива, которая принимает заявки и создает рабочие группы для развития различных областей.
За 25 лет существования сотрудники Фонда обработали более 200 тысяч заявок со всей страны, представительства компании есть в 73 регионах Российской Федерации. Программы способствуют воплощению важных научных разработок в устойчивые предприятия, которые пользуются спросом не только в нашей стране, но и за ее пределами.
Действующие программы Фонда
Ежегодно Фонд Бортника проводит по 3-4 конкурса для стартапа, получает до 5 тысяч заявок. Бюджет организации растет с каждым годом, как и число желающих поучаствовать и стать победителем конкурса.
Если в 2018 году бюджет составлял 8 млрд. рублей, то уже в 2019 году он увеличился до 12,8 млрд. рублей. Большая часть средств идет на развитие уже состоявшихся предприятий, которые закончили научно-исследовательскую работу и перешли на коммерциализацию разработки. Тем не менее, максимальный ажиотаж имеет конкурс «Старт» для начинающих предпринимателей, где выплаты победителям делают на протяжении трех лет.
Грант от Фонда содействия инноваций составляет не всю сумму материальной поддержки, почти половину вознаграждения выделяет инвестор, заинтересовавшийся научной идеей участника.
ООО “ФОНДО РУСО”
ОБЩЕСТВО С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ “ФОНДО РУСО”
Показатели надежности
по данным ЕГРЮЛ и ЕГРИП
Федеральная налоговая служба (ФНС)
Пенсионный фонд России (ПФР)
Фонд социального страхования (ФСС)
Заказчик закупок
Общая сумма по договорам с поставщиками
Информация об актуальных тендерах и завершенных закупках отсутствует.
Участник закупок
Общая сумма по договорам с заказчиками
Информация об участии в закупках отсутствует.
Исполнительные производства
Общая сумма задолженности
Отсутствует информация об открытых исполнительных производствах.
Отсутствует информация о закрытых исполнительных производствах.
Учредители
Буряков Ярослав Вячеславович
Галкин Антон Сергеевич
Качарава Иракли Теймуразович
Королев Илья Александрович
Ревякин Александр Владимирович
Саакян Карен Альбертович
Шамшилов Равиль Ализадаевич
Филиалы и представительства
Сведения о филиалах и представительствах ООО “ФОНДО РУСО” отсутствуют.
ООО “ФОНДО РУСО” имеет 7 учредителей.
Руководители
У “ФОНДО РУСО” обнаружено 39 связей с организациями.
По руководителю Галкин Антон Сергеевич найдены 2 связанные компании. Среди них 1 имеет статус «Действующая», 1 – «Ликвидирована». Они зарегистрированы в разных регионах: Москва (1 компания), Санкт-Петербург (1 компания).
По учредителям связана с 37 компаниями. Среди них 11 имеет статус «Действующая», 26 – «Ликвидирована». Регионы регистрации компаний – Москва (25 компаний), Московская область (7 компаний), Ярославская область (2 компании), Нижегородская область (2 компании), Санкт-Петербург (1 компания).
Связи по юридическому адресу, дочерние организации не зафиксированы.
Краткая справка
ОБЩЕСТВО С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ “ФОНДО РУСО” находится в Москве по адресу 115184, ГОРОД МОСКВА, ПЕР. ЩЕТИНИНСКИЙ, Д.9, СТР1, КВ.1ЭТАЖ ПОМ.2. Статус организации: Ликвидирована. Руководитель: Галкин Антон Сергеевич. Дата регистрации: 05.03.2009Огранизационно-правовая форма: Общество с ограниченной ответственностью (12300).
Данные актуальны на 08.05.2023.
Контактные данные ООО “ФОНДО РУСО”
Информация получена из официальных источников и предоставляется в соответствии со ст. 7 Федерального закона “Об информации, информационных технологиях и о защите информации” от 27.07.2006 N 149-ФЗ
Биография
Родился 15 ноября 1951 года в Перми. Окончил Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта (1973).
Работал инженером на предприятиях Гатчины Ленобласти. С 1975 года на службе в органах госбезопасности в Санкт-Петербурге и Ленобласти. С 2003 года — начальник УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленобласти. С февраля 2004 года — замдиректора — руководитель департамента экономической безопасности ФСБ, с июля 2004 года — руководитель службы экономической безопасности ФСБ. С 12 мая 2008 года — глава Федеральной службы безопасности.
Генерал армии. Награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» IV, III, II и I степени, «За военные заслуги», Александра Невского, Почета, Дружбы. Женат, сын.
Как подать заявку на участие в программах?
Чтобы участвовать в конкурсе, нужно выполнить ряд действий:
После рассмотрения заявки кандидат получает письмо по электронной почте о решении комиссии. При положительном ответе участник проходит в полуфинальный отбор, затем следует финал.
Требования к конкурсантам
Чтобы участвовать в конкурсах Фонда, необходимо соответствовать определенным требованиям, которые устанавливаются индивидуально для каждой программы.
В целом участники должны соблюдать следующие условия
В 2015 году стартовала программа «ИнноШкольник» для вовлечения школьников в занятие инновационной деятельностью. Конкурс предназначен для повышения интереса и мотивации к научно-исследовательской работе у молодого поколения. Фонд Бортника занимается проведением различных конкурсов, реализацией поддержки научных идей в тесном сотрудничестве с органами власти.
создана для поддержки молодых ученых, разрабатывающих научно-технические проекты. Стать участником конкурса могут граждане РФ от 18 до 30 лет. Победитель получает от Фонда содействия инноваций грант в 500 тысяч рублей, вознаграждение выплачивается на протяжении двух лет на проведение научно-исследовательской работы. Научная идея должна быть по одному из приоритетных направлений: информационные технологии, медицина, современные материалы, новые приборы, биотехнологии. Получить развернутые сведения о конкурсе можно из .
Как получить «Мой первый грант» от РФФИ для молодых ученых читайте в
Конкурс «Старт» служит для развития малых компаний, занимающихся созданием инновационных продуктов, услуг или технологий. Принять участие могут физические и юридические лица, которые не задействованы в других программах Фонда. Если победителем становится физлицо, от него потребуется создание юрлица для получения выплаты. Внедрение разработки рассчитано на 1 год с возможностью пролонгации, так как весь конкурс проходит в три этапа и позволяет получить грант несколько раз:
Грант Фонда направлен на выполнение научно-исследовательской работы.
Еще одним вариантом программы «Старт-3» является «Бизнес-старт», его победители занимаются коммерческой реализацией научной идеи. Его участники – юридические лица, грантополучатели по конкурсу «Старт-2». Сумма выплаты составляет до 10 млрд. рублей, необходимо внебюджетное софинансирование в размере более 50% от размера гранта из личных денег или инвестора.
Все подгруппы программы «Старт» ()
Программа «Развитие» существует для поддержки предприятий, которые уже занимались разработкой и выпуском продукции, но намерены развиваться в новых направлениях. В конкурсе участвуют юридические лица, зарегистрированные в сфере малого бизнеса, имеющие опыт в занятии научно-исследовательской деятельностью и продаже собственного продукта, не участвующие в других программах Фонда.
Получить положительный ответ по заявке больше шансов у компаний, которые реализуют импортозамещающие проекты с перспективой коммерческой реализации. Сумма вознаграждения составляет 15-20 млн. рублей, на реализацию научной идеи дают от 1 до 2 лет. При этом не меньше 30% от суммы гранта должны составлять собственные или инвестиционные средства. Деньги направляются на проведение исследования.
Программа «Интернационализация» создана для развития компаний, планирующих выход с инновационной продукцией на международный рынок или разработку продукта в партнерстве с иностранными предприятиями. Организации, разрабатывающие новые идеи для экспорта, должны иметь опыт зарубежных поставок. Размер гранта не превышает 15 млн. рублей, реализовать проект нужно в течение 1,5-2 лет. Фонд содействия инноваций ожидает от победителя создания собственного производства, новых рабочих мест, повышения объемов выпуска и продажи продукта.
Программа «Коммерциализация» предназначена для малого бизнеса, который успешно справился с научно-исследовательской деятельностью и планирует начать или расширить собственное производство. Участвовать в конкурсе могут юрлица с опытом продаж наукоемкой продукции. Победитель получает до 20 млн. рублей на реализацию проекта в два этапа по полгода. Помимо гранта предприятию требуется внести 100% внебюджетных средств (личных или от инвестора), вся сумма расходуется на коммерциализацию результатов разработки.
Программа «Кооперация» служит для поддержки сотрудничества крупных предприятий с малыми. В результате успешного партнерства используется потенциал малого бизнеса для достижения целей среднего и крупного (получения новых и модернизации существующих производственных площадок за счет инновационных технологий). Для участия в конкурсе малое предприятие должно заключить договор о сотрудничестве с Индустриальной компанией-партнером, где прописаны все условия Соглашения. В качестве Индустриального партнера выступает представитель среднего или крупного бизнеса, который обязуется софинансировать разработку, выпускать и внедрять новую продукцию. Финансовая поддержка Фонда составляет до 25 млн. рублей, внедрить разработку нужно за 1,5-2 года.